В Екатеринбурге продолжается судебное разбирательство по нашумевшему делу об избиении сотрудниками милиции композитора, профессора Уральской государственной консерватории Сергея Белоглазова. На последнем заседании (16 июня) суд допросил свидетеля обвинения. Пикантность ситуации заключается в том, что показания, которые должны были быть ключевыми в укреплении позиций музыканта, пересказала за свою дочь (больную шизофренией) 74-летняя старушка, страдающая склерозом. В итоге заседание стало очередными профессиональным фиаско добровольного профессорского помощника — «юриста широкого профиля» Василия Федоровича, отмечают участники процесса.

Кто ходил за «Клинским»?

Напомним, судьбоносная встреча уральского музыканта Сергея Белоглазова с милиционером-кинологом Станиславом Постниковым произошла 1 февраля 2010 года. В тот тихий зимний вечер 62-летний профессор собрался в магазин, чтобы купить продукты для семейного ужина. Но, выйдя из дома, глава семейства направился в алкомаркет «Винодел», где приобрел бутылку водки. После чего Белоглазов пошел дальше — к «Монетке», где нагрузил сумку продуктами, среди которых оказалась баночка «Клинского».

С открытым пивом в руках музыкант вышел из магазина и направился к дому по темной улице Степана Разина — вдоль автостоянки. Вблизи частных домов на улице Щорса к нему подошел прапорщик-кинолог ОМ № 4 Чкаловского района Станислав Постников и потребовал документы, которых у профессора не оказалось…

Уже 9 февраля в блоге «юриста широкого профиля» Василия Федоровича появился рвущий душу пост о том, «как профессора консерватории избили и ограбили в милиции».

Не стесняясь в выражениях, Федорович описал жуткие подробности бесчинств в отношении «трезвого как стеклышко» музыканта: «Сотрудник милиции посредством нецензурной брани потребовал у профессора следовать за ним. Сергей Григорьевич Белоглазов не привык к такому обращению и спросил, на каком основании его задерживают. Услышав этот вопрос, сотрудник милиции ударом сбил профессора с ног; после чего стал бить его ногами по спине и по голове, приговаривая: «Никакой Нургалиев тебе не поможет, сука!».

Далее «юрист» успокаивал читателей, что он во всем разберется и обязательно восстановит справедливость, предоставив заслуженному деятелю искусств «профессиональную юридическую помощь на безвозмездной основе».

«Безусловно, считаю, что данную историю следует сделать широким достоянием общественности. По официальным каналам будет привлечено внимание аппарата губернатора, ну и полномочного представителя Президента РФ в УрФО», — пригрозил Федорович.

Но уже на первых очных ставках, проводимых адвокатом Постникова — Сергеем Колосовским, Сергей Белоглазов стал путаться в своих показаниях. Настаивая на том, что он человек сугубо не пьющий, музыкант пояснил, что на выходе из магазина он пил лекарство из «плоской полиэтиленовой бутылки, емкостью около 0,5 литра». Однако на суде, 9 июля 2010 года, под гнетом неопровержимых доказательств, профессор признался, что в руках у него была не микстура, а пиво «на блины». Но так как очень хотелось пить, хмельной напиток пришлось употребить.

Показания Белоглазова на суде во многом расходились с «писаниной» Василия Федоровича, который, кстати, выступил в роли лишь представителя, а не адвоката побитого профессора. Между тем на очные ставки Сергей Белоглазов приходил в одиночестве.

Да и на летних заседаниях суда никакой ощутимой помощи «представитель» профессору так и не оказал. В результате под ударом уже оказалась репутация самого Белоглазова.

«Фактически Василий Федорович «кинул» своего подзащитного. После первой же очной ставки я понял, что Белоглазов может оказаться крайним в той каше, которую заварил Федорович», — говорит адвокат Сергей Колосовский.

Склероз и шизофрения

Между тем «представитель» Федорович в попытке спасти разваливающийся процесс нашел «важного» свидетеля — соседку, которая видела Белоглазова незадолго до встречи с Постниковым, и профессор якобы был «абсолютно нормальный и трезвый». Правда, на заседание свидетельница прийти не смогла. Дело в том, что она страдает шизофренией и периодически проходит стационарное лечение.

Вместо свидетельницы в суд пришла ее мать, проживающая вместе с дочерью. Как выяснилось позже, на вопрос адвоката Колосовского, почему заявленный фигурант не смог явится на слушание, старушка ответила: «Сейчас уже она посещать такие мероприятия не может. Если ее побеспокоить, у нее начнется мания преследования — она сразу заведется. Шизофрения все-таки… Это о чем-то говорит».

Заседание, кстати, было закрытым, но это не помешало представителям СМИ следить за перипетиями процесса. Здание Чкаловского районного суда строилось во времена архитектурного ширпотреба, так что звукоизоляцией зал суда похвастаться не может. Поэтому часть того, что за ними происходило, стало достоянием находящихся в «коридоре ожидания».

Было, к примеру, отлично слышно, что в ходе допроса свидетель рассказала, что в день случившегося около 19 часов они с дочерью пошли в аптеку на Щорса, 56. Дойдя до места, женщина оставила больную дочь на улице, а сама направилась за лекарствами, которая находилась на противоположной стороне проезжей части. За время ее отсутствия дочь и повстречала своего соседа — Сергея Белоглазова, который направлялся в магазин. Адвокат, видимо для того, чтобы убедиться в достоверности подобных свидетельствований, спросил допрашиваемую бабульку о наличии склонности ее психически нездоровой дочери к сочинительству или фантазированию. На что свидетельница, сильно удивившись, ответила категоричным отказом. При этом она сделала оговорку, что ее чадо периодически страдает манией преследования и часто обвиняет собственного брата в заговоре против нее.

Между тем судом так и не было получено внятных объяснений того, как женщины поняли, что встреча с Белоглазовым состоялась именно в роковой вечер.

Это был единственный вечер, когда дочь его встретила, настаивала свидетель, почему-то считая, что это веский аргумент. Она рассказала, что уже после случившегося они с дочерью долго вспоминали, восстанавливали события, не забыв при этом проконсультироваться с женой пострадавшего музыканта. После чего дочь воскликнула: «Мама, так ведь я его встретила именно в тот день!»

Кроме того, старушка заявила, что — оказывается — «нормального» Белоглазова видела не только ее дочь, но и она сама. По ее словам, сосед ей повстречался чуть позже, в супермаркете. Однако, чем-то увлеченный, Белоглазов не заметил старушки.

На вопрос Колосовского о том, на каком расстоянии находилась ответчица от профессора в момент, когда она его заметила в магазине, старушка, сославшись на полуторогодичность события, возмутилась, что она не обязана помнить такие подробности, находясь в возрасте 74 года и имея при этом диагноз склероз. Перечисляя свои возрастные недуги, «важный» свидетель также упомянула про плохое зрение. Но оно — все-таки — не стало помехой для того, чтобы увидеть-таки у соседа голову. (На вопрос, что Сергей Белоглазов имел при себе, старушка уверенно ответила — голову.)

Пиар на профессорских костях

Чем дальше заходит судебное разбирательство, тем больше копится противоречий в защите музыканта. Ничего, кроме того что Белоглазов «ходил с головой» по магазину, допрос «важного» свидетеля так и не разъяснил. Но, считают эксперты, минувшее заседание — в общем-то — не стало исключением в провальной практике Василия Федоровича по данному делу. Единственное, что у него хорошо получилось, уверены наблюдатели громкого процесса, — так это поднять волну возмущения в народных массах, не отошедших еще от «ментовской» эпопеи Евсюкова.

«Федорович этой истории изначально задал неверный тон. Я считаю, что он, в первую очередь, хотел пиара, поэтому так превратно изобразил ситуацию в своем блоге. И уже потом началась эта массовая истерия в СМИ», — заявил адвокат Сергей Колосовский.

Действительно, защиту Белоглазова блестящей назвать трудно. Пропиариться «по-легкому» у Федоровича еще получилось, а на «длинной дистанции» он не удержался. На первом же заседании он допустил грубую ошибку и добровольно «сдался» защите Постникова в свидетели, лишив тем самым себя возможности принимать активное участие в процессе. Тогда у слушателей создалось впечатление, что крикливый защитник случайно попался на крючок Колосовского, запутавшись в процессуальных нюансах судебного разбирательства, которые знает любой третьекурсник юридического вуза. В итоге борец за справедливость был вынужден просидеть большинство слушаний в коридоре, ожидая, когда его оппонент посчитает нужным его допросить.

«Тогда я и не думал исключать его из процесса, а лишь хотел показать, что его заявления в блоге не соответствуют действительности. Если бы у Федоровича тогда хватило ума признаться в том, что в «ЖЖ» он, мягко говоря, приукрасил действительность, желая таким образом отстоять права побитого профессора, то он убил бы двух зайцев одним выстрелом. Во-первых, ему бы не пришлось выступать в роли свидетеля, который со слов пострадавшего обнародовал информацию о случившемся. Во-вторых, он бы не поставил под сомнение показания Белоглазова на очной ставке (которых было 7 штук), на следствии и суде, которые во многом отличаются от того, что написал Федорович. Почему он так не поступил — у меня две версии: либо он очень амбициозен, либо у него элементарно не хватило мозгов».

О том, что из дела об избитом Белоглазове не получилось громкого процесса об очередной жертве «ментовского беспредела», говорит и то, что внимание общественности к нему явно снизилось. Под занавес разбирательства на заседание защищать честь оскорбленного профессора не явился даже сам Федорович, фактически оставив обескураженного подопечного без поддержки. Не исключено, что после вынесения приговора известный уральский музыкант окажется жертвой не представителей власти, а защитников-выскочек, которые, пытаясь пропиариться, по сути, подставили уральского музыканта.

Поддержать редакцию