«Я решил бороться за правду». Обвиняемый в убийстве предприниматель выступил с последним словом
Прения сторон в Кировском суде Екатеринбурга длились больше шести часов. Собрали главное
28.03.2024
В Кировском районном суде Екатеринбурга накануне состоялись прения сторон в долгом процессе, где рассматривается заказное убийство 2000 года.
В исполнении заказа обвиняется предприниматель Насими Мамедов (подробнее — здесь). Суд рассматривает дело с участием присяжных.
Прения продолжались больше шести часов, выступили потерпевшие (родственники убитого бизнесмена), гособвинение, адвокаты подсудимого и сам подсудимый. Он, напомним, уже был оправдан первой коллегией присяжных в прошлом году. Очередной вердикт, как ожидается, будет оглашен уже завтра, 29 марта.
Собрали главное из прозвучавшего в зале суда.
Со всех сторон
Судья. Ноль эмоций
Адвокаты Насими Мамедова обратились к судье с просьбой напомнить потерпевшим, что «чересчур эмоциональное поведение», которое проявлялось ранее, во время допроса, недопустимо. По мнению защиты, явное выражение эмоций (например, слезы) может быть намеренным воздействием на присяжных. При этом, конечно, сам факт потери близкого человека и страшной трагедии для семьи никто не отрицает.
«У нас тут полный зал неравнодушных к подсудимому Насими Мамедову, и если они тоже все начнут плакать?..», — задалась вопросом адвокат Олеся Бортникова.
После этой реплики судья заявил, что все попытки эмоционального давления, любой из сторон, в суде недопустимы.
Добавим, что судья в этом процессе, Юрий Радчук, показал себя максимально принципиальным и строгим ко всем участникам процесса, прокуратура и адвокаты, свидетели обеих сторон неоднократно получали замечания за эмоциональные оценки, характеристики или попытки рассказать о том, о чем присяжные не должны слышать. В прошлом году, когда процесс вел другой судья, на субъективный взгляд журналиста, сторонам было позволено больше импровизаций и творчества в прямом смысле слова. Напомним, прокуратура тогда зачитала присяжным обвинительное стихотворение о хладнокровном исполнителе убийства, который «смог нарисовать себе алиби».
Гособвинение. «Палач-киллер»
Прокуратура утверждает, что присяжным были представлены «доказательства виновности человека, который забыл о законах и заповедях, в сговоре с другими лицами решил подзаработать денег и примерить на себя роль палача-киллера» (к слову, позже судья обратился к присяжным с просьбой не принимать во внимание характеристики и оценки вроде «палача», другие метафоры и поговорки, которыми была богата речь прокуратуры).
По мнению гособвинения, в 14 томах дела «собрано множество доказательств вины Насими Мамедова», но в силу особенностей процесса не все материалы дела могли показать коллегии. Прокуратура, как и в прошлом году, утверждает, что вина подсудимого якобы полностью доказана.
Обвинение по-прежнему строится на показаниях одного человека, Михаила Клока, который связан скандальными досудебными соглашениями. Он проходит в этом деле как пособник в организации убийства. Прокуратура просит присяжных «верить ему», его избирательную явку на заседания (в качестве подсудимого, напомним, он в суде так и не появился) объясняют «серьезной болезнью». Представители прокуратуры считают, что этот человек, которому якобы нет смысла оговаривать Мамедова, «раскаялся как на исповеди и наконец решил рассказать всю правду».
Между тем, адвокаты подсудимого говорят, что такой «правды» в деле было как минимум семь вариантов.
Адвокаты. Семь «исповедей» обвинителя
Присяжным не было представлено ни одного прямого, убедительного доказательства вины Насими Мамедова, отмечает защита. В деле, напомним, нет очевидцев стрельбы, не найдено оружие и даже не установлено, из какого именно оружия стреляли в бизнесмена Алексея Зубакина.
«Сторона обвинения хочет, чтобы у вас в голове отложилось, что в деле есть целых 14 томов, подтверждающих виновность Насими Мамедова. Но будем честны — это неправда. Единственная причина, по которой Насими Мамедов находится сегодня на этой скамье, это Михаил Клок. Это (его показания — прим. ред.) единственное доказательство, на основе которого строится всё обвинение», — заявил, обращаясь к присяжным, адвокат Георгий Краснов.
Он напомнил, как менялись показания ключевых свидетелей. Так, например, человек, который претендует на роль очевидца, еще 4 января 2001 года (убийство произошло 21 декабря 2000 года) утверждал,что никаких подозрительных людей на месте преступления не видел. Но спустя 23 года он вдруг вспоминает, что видел незнакомца в подъезде, «анализировал его рост и широкие плечи», и, наконец, видел бегущую тень.
«Он этого не знал в 2001 году. Но потом "вспомнил то, чего не знал"», — говорит адвокат.
Он также обратил внимание, что в этом процессе есть два человека, которые не предупреждены об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Это, как ранее неоднократно подчеркивала прокуратура, сам подсудимый и, как подчеркнула в прениях защита, главный «обвинитель» Михаил Клок.
Адвокат полагает, что у Михаила Клока есть все основания оговаривать Насими Мамедова. «Он желает переложить с себя ответственность за совершённое преступление на другого человека. Клок может говорить, что угодно про кого угодно, обвинять в убийствах и во взятках, и ему за это ничего не будет», — подчеркнул адвокат.
По его словам, один из главных признаков достоверности, правдивости показаний — это их последовательность. «Можно ли доверять тем людям, которые меняют показания в зависимости от сиюминутной задачи? Конечно же, нет», — говорит адвокат.
Он заявил, что показания самого Михаила Клока существенно менялись семь раз, на эти противоречия обращали внимание присяжных. «Семь протоколов. Семь разных версий, которые он выдвигал, где он совершенно по-разному рассказывает про убийство Алексея Зубакина», — подчеркнул адвокат.
Между тем, показания ключевого свидетеля (который заявил, что «Клок рассказывал, как лично стрелял в Зубакина») из года в год остаются неизменными, обращает внимание защита. Гособвинение считает, что таким образом этот свидетель зачем-то «пытался привлечь внимание СМИ». (Напомним, после допроса на одном из заседаний он попросил суд обеспечить ему безопасность в связи с «угрозами от силовиков»).
Адвокат Екатерина Кувалдина, выступая перед присяжными, задала риторический вопрос: может ли кто либо в зале вспомнить, что он делал 21 декабря 2000 года?
«Вы, возможно, были удивлены, что у защиты нет какой-то контрверсии этих событий, но, к сожалению или к радости, это не то дело, в котором возможна такая контрверсия. Насими Мамедов не может вам рассказать о том, что же было 21 декабря 2000 года, потому что и он сам, и мы все считаем, что невозможно вспомнить, где ты был, что ты делал 21 декабря 2000 года. Ему нечего вам противопоставить. Поэтому для него тот день был ничем не примечательным днем, таким он и остался», — отметила адвокат.
Напомним, что в деле не сразу возник медицинский документ, по которому в день убийства Насими Мамедов был на приеме у врача. Сама врач подтвердила свои записи в присутствии присяжных.
Адвокат Екатерина Кувалдина также попросила присяжных не основываться на «предположениях» гособвинения о том, кто же мог совершить убийство, а верить только фактам. Также она напомнила коллегии о презумпции невиновности.
Последнее слово Насими Мамедова. «Я решил бороться за правду».
На стадии прений подсудимый Насими Мамедов также взял слово, где выразил свою позицию по представленным материалам. Он заявил, что «не был готов к такой откровенной лжи», имея в виду то, как на ходу менялись показания свидетелей.
После прений он выступил с последним словом. Приводим речь предпринимателя, которую он произнес в суде (с небольшими сокращениями):
«Вы знаете, самое страшное для человека — это неопределенность. Когда мы не знаем, что с нами случится… На сегодня такова моя жизнь. Все началось два года назад. Я долго не верил в происходящее. Я думал, это просто сон какой-то, сериал… "Нас устраивает такая конструкция", слышал я от следователей. Конечно, устраивает… Незаметный парень, неславянское имя, спортивное прошлое… Все стереотипы собраны.
Как говорили ранее мои защитники, вам не было представлено ни одного фактического доказательства. Отсутствует ДНК, отпечатки пальцев, оружие. Передача денег… Всё это должно быть доказано. Всего этого нет. Я прошу вас обратить на это внимание.
Есть только показания Клока, которые менялись неоднократно. Да, всё верно, можно допрашивать несколько раз, и это право следователей. Это можно увидеть в показаниях Дейча (заказчик убийства, умер в прошлом году — прим. ред.). Его допросили несколько раз, но только показания его уточнялись в каких-то моментах, а не менялись полностью. В этом большая разница.
Какие-то доказательства вам представлены… Нет, что-то вам было представлено, но является ли это фактическими доказательствами — это очень большой вопрос.
Сторона обвинения размывает ваше внимание, отрицательно характеризуя меня, предоставляя вам не совсем достоверную информацию. Пытаясь отвлечь ваше внимание от того, что доказательств просто нет, они отсутствуют. Разве можно осудить человека на основании доноса?
Фактически доказательств нет и быть не может. Я не виновен. Я говорил об этом с самого начала и отстаивал эту позицию. Я отстаивал эту позицию до сегодняшнего момента.
Я виновен только в том, что работал на Клока, осознавая кто он. Я не снимаю с себя ответственность за это. Я хотел зарабатывать, хотел водить машину, хотел встречаться с девушкой... Я заплатил слишком дорогую цену за это.
Мне нечего скрывать. Не думайте, что я хочу что-то скрыть. Просто особенности процесса не позволяют рассказать всё…
Я много думал, почему Клок выбрал именно меня. Почему? Я понимаю, что его криминальный бэкграунд не дает ему покоя, но… Объективно — в очередной раз решая свои проблемы со следствием, заключает досудебное соглашение… Я для него максимально удобен.
Знаете, Клок сказал одну вещь — я не понимаю, почему кто-то до сих пор не пытается вывернуться, ускользнуть, что-то такое… Так вот. Почему же тогда, после первого суда, я не покинул Россию? Я не связан был никакими обязательствами в передвижении. Я был за пределами Российской Федерации несколько раз, по работе, на отдыхе. Почему я вернулся? Я выбрал бороться. Я выбрал правду.
Я стою здесь, перед вами, я ходил на каждое судебное заседание и приду в пятницу, когда вы будете выносить вердикт».
В последнем слове подсудимый Насими Мамедов обратился к потерпевшим. В зале присутствовали вдова убитого бизнесмена и его дочь.
«Горечь утраты всегда будет в вашем сердце. Но неужели вас удовлетворит то, что за это понесет ответственность невиновный человек? Я не убивал Алексея Зубакина. Я не стрелял в него», — сказал подсудимый, глядя потерпевшим в глаза.
Добавим, что после прений все стороны попросили присяжных основываться исключительно на своем видении процесса, на фактах, представленных в суде, и принять взвешенное решение. В прошлом году предприниматель Насими Мамедов был оправдан коллегией единогласно.
В исполнении заказа обвиняется предприниматель Насими Мамедов (подробнее — здесь). Суд рассматривает дело с участием присяжных.
Прения продолжались больше шести часов, выступили потерпевшие (родственники убитого бизнесмена), гособвинение, адвокаты подсудимого и сам подсудимый. Он, напомним, уже был оправдан первой коллегией присяжных в прошлом году. Очередной вердикт, как ожидается, будет оглашен уже завтра, 29 марта.
Собрали главное из прозвучавшего в зале суда.
Со всех сторон
Судья. Ноль эмоций
Адвокаты Насими Мамедова обратились к судье с просьбой напомнить потерпевшим, что «чересчур эмоциональное поведение», которое проявлялось ранее, во время допроса, недопустимо. По мнению защиты, явное выражение эмоций (например, слезы) может быть намеренным воздействием на присяжных. При этом, конечно, сам факт потери близкого человека и страшной трагедии для семьи никто не отрицает.
«У нас тут полный зал неравнодушных к подсудимому Насими Мамедову, и если они тоже все начнут плакать?..», — задалась вопросом адвокат Олеся Бортникова.
После этой реплики судья заявил, что все попытки эмоционального давления, любой из сторон, в суде недопустимы.
Добавим, что судья в этом процессе, Юрий Радчук, показал себя максимально принципиальным и строгим ко всем участникам процесса, прокуратура и адвокаты, свидетели обеих сторон неоднократно получали замечания за эмоциональные оценки, характеристики или попытки рассказать о том, о чем присяжные не должны слышать. В прошлом году, когда процесс вел другой судья, на субъективный взгляд журналиста, сторонам было позволено больше импровизаций и творчества в прямом смысле слова. Напомним, прокуратура тогда зачитала присяжным обвинительное стихотворение о хладнокровном исполнителе убийства, который «смог нарисовать себе алиби».
Гособвинение. «Палач-киллер»
Прокуратура утверждает, что присяжным были представлены «доказательства виновности человека, который забыл о законах и заповедях, в сговоре с другими лицами решил подзаработать денег и примерить на себя роль палача-киллера» (к слову, позже судья обратился к присяжным с просьбой не принимать во внимание характеристики и оценки вроде «палача», другие метафоры и поговорки, которыми была богата речь прокуратуры).
По мнению гособвинения, в 14 томах дела «собрано множество доказательств вины Насими Мамедова», но в силу особенностей процесса не все материалы дела могли показать коллегии. Прокуратура, как и в прошлом году, утверждает, что вина подсудимого якобы полностью доказана.
Обвинение по-прежнему строится на показаниях одного человека, Михаила Клока, который связан скандальными досудебными соглашениями. Он проходит в этом деле как пособник в организации убийства. Прокуратура просит присяжных «верить ему», его избирательную явку на заседания (в качестве подсудимого, напомним, он в суде так и не появился) объясняют «серьезной болезнью». Представители прокуратуры считают, что этот человек, которому якобы нет смысла оговаривать Мамедова, «раскаялся как на исповеди и наконец решил рассказать всю правду».
Между тем, адвокаты подсудимого говорят, что такой «правды» в деле было как минимум семь вариантов.
Адвокаты. Семь «исповедей» обвинителя
Присяжным не было представлено ни одного прямого, убедительного доказательства вины Насими Мамедова, отмечает защита. В деле, напомним, нет очевидцев стрельбы, не найдено оружие и даже не установлено, из какого именно оружия стреляли в бизнесмена Алексея Зубакина.
«Сторона обвинения хочет, чтобы у вас в голове отложилось, что в деле есть целых 14 томов, подтверждающих виновность Насими Мамедова. Но будем честны — это неправда. Единственная причина, по которой Насими Мамедов находится сегодня на этой скамье, это Михаил Клок. Это (его показания — прим. ред.) единственное доказательство, на основе которого строится всё обвинение», — заявил, обращаясь к присяжным, адвокат Георгий Краснов.
Он напомнил, как менялись показания ключевых свидетелей. Так, например, человек, который претендует на роль очевидца, еще 4 января 2001 года (убийство произошло 21 декабря 2000 года) утверждал,что никаких подозрительных людей на месте преступления не видел. Но спустя 23 года он вдруг вспоминает, что видел незнакомца в подъезде, «анализировал его рост и широкие плечи», и, наконец, видел бегущую тень.
«Он этого не знал в 2001 году. Но потом "вспомнил то, чего не знал"», — говорит адвокат.
Он также обратил внимание, что в этом процессе есть два человека, которые не предупреждены об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Это, как ранее неоднократно подчеркивала прокуратура, сам подсудимый и, как подчеркнула в прениях защита, главный «обвинитель» Михаил Клок.
Адвокат полагает, что у Михаила Клока есть все основания оговаривать Насими Мамедова. «Он желает переложить с себя ответственность за совершённое преступление на другого человека. Клок может говорить, что угодно про кого угодно, обвинять в убийствах и во взятках, и ему за это ничего не будет», — подчеркнул адвокат.
По его словам, один из главных признаков достоверности, правдивости показаний — это их последовательность. «Можно ли доверять тем людям, которые меняют показания в зависимости от сиюминутной задачи? Конечно же, нет», — говорит адвокат.
Он заявил, что показания самого Михаила Клока существенно менялись семь раз, на эти противоречия обращали внимание присяжных. «Семь протоколов. Семь разных версий, которые он выдвигал, где он совершенно по-разному рассказывает про убийство Алексея Зубакина», — подчеркнул адвокат.
Между тем, показания ключевого свидетеля (который заявил, что «Клок рассказывал, как лично стрелял в Зубакина») из года в год остаются неизменными, обращает внимание защита. Гособвинение считает, что таким образом этот свидетель зачем-то «пытался привлечь внимание СМИ». (Напомним, после допроса на одном из заседаний он попросил суд обеспечить ему безопасность в связи с «угрозами от силовиков»).
Адвокат Екатерина Кувалдина, выступая перед присяжными, задала риторический вопрос: может ли кто либо в зале вспомнить, что он делал 21 декабря 2000 года?
«Вы, возможно, были удивлены, что у защиты нет какой-то контрверсии этих событий, но, к сожалению или к радости, это не то дело, в котором возможна такая контрверсия. Насими Мамедов не может вам рассказать о том, что же было 21 декабря 2000 года, потому что и он сам, и мы все считаем, что невозможно вспомнить, где ты был, что ты делал 21 декабря 2000 года. Ему нечего вам противопоставить. Поэтому для него тот день был ничем не примечательным днем, таким он и остался», — отметила адвокат.
Напомним, что в деле не сразу возник медицинский документ, по которому в день убийства Насими Мамедов был на приеме у врача. Сама врач подтвердила свои записи в присутствии присяжных.
Адвокат Екатерина Кувалдина также попросила присяжных не основываться на «предположениях» гособвинения о том, кто же мог совершить убийство, а верить только фактам. Также она напомнила коллегии о презумпции невиновности.
Последнее слово Насими Мамедова. «Я решил бороться за правду».
На стадии прений подсудимый Насими Мамедов также взял слово, где выразил свою позицию по представленным материалам. Он заявил, что «не был готов к такой откровенной лжи», имея в виду то, как на ходу менялись показания свидетелей.
После прений он выступил с последним словом. Приводим речь предпринимателя, которую он произнес в суде (с небольшими сокращениями):
«Вы знаете, самое страшное для человека — это неопределенность. Когда мы не знаем, что с нами случится… На сегодня такова моя жизнь. Все началось два года назад. Я долго не верил в происходящее. Я думал, это просто сон какой-то, сериал… "Нас устраивает такая конструкция", слышал я от следователей. Конечно, устраивает… Незаметный парень, неславянское имя, спортивное прошлое… Все стереотипы собраны.
Как говорили ранее мои защитники, вам не было представлено ни одного фактического доказательства. Отсутствует ДНК, отпечатки пальцев, оружие. Передача денег… Всё это должно быть доказано. Всего этого нет. Я прошу вас обратить на это внимание.
Есть только показания Клока, которые менялись неоднократно. Да, всё верно, можно допрашивать несколько раз, и это право следователей. Это можно увидеть в показаниях Дейча (заказчик убийства, умер в прошлом году — прим. ред.). Его допросили несколько раз, но только показания его уточнялись в каких-то моментах, а не менялись полностью. В этом большая разница.
Какие-то доказательства вам представлены… Нет, что-то вам было представлено, но является ли это фактическими доказательствами — это очень большой вопрос.
Сторона обвинения размывает ваше внимание, отрицательно характеризуя меня, предоставляя вам не совсем достоверную информацию. Пытаясь отвлечь ваше внимание от того, что доказательств просто нет, они отсутствуют. Разве можно осудить человека на основании доноса?
Фактически доказательств нет и быть не может. Я не виновен. Я говорил об этом с самого начала и отстаивал эту позицию. Я отстаивал эту позицию до сегодняшнего момента.
Я виновен только в том, что работал на Клока, осознавая кто он. Я не снимаю с себя ответственность за это. Я хотел зарабатывать, хотел водить машину, хотел встречаться с девушкой... Я заплатил слишком дорогую цену за это.
Мне нечего скрывать. Не думайте, что я хочу что-то скрыть. Просто особенности процесса не позволяют рассказать всё…
Я много думал, почему Клок выбрал именно меня. Почему? Я понимаю, что его криминальный бэкграунд не дает ему покоя, но… Объективно — в очередной раз решая свои проблемы со следствием, заключает досудебное соглашение… Я для него максимально удобен.
Знаете, Клок сказал одну вещь — я не понимаю, почему кто-то до сих пор не пытается вывернуться, ускользнуть, что-то такое… Так вот. Почему же тогда, после первого суда, я не покинул Россию? Я не связан был никакими обязательствами в передвижении. Я был за пределами Российской Федерации несколько раз, по работе, на отдыхе. Почему я вернулся? Я выбрал бороться. Я выбрал правду.
Я стою здесь, перед вами, я ходил на каждое судебное заседание и приду в пятницу, когда вы будете выносить вердикт».
В последнем слове подсудимый Насими Мамедов обратился к потерпевшим. В зале присутствовали вдова убитого бизнесмена и его дочь.
«Горечь утраты всегда будет в вашем сердце. Но неужели вас удовлетворит то, что за это понесет ответственность невиновный человек? Я не убивал Алексея Зубакина. Я не стрелял в него», — сказал подсудимый, глядя потерпевшим в глаза.
Добавим, что после прений все стороны попросили присяжных основываться исключительно на своем видении процесса, на фактах, представленных в суде, и принять взвешенное решение. В прошлом году предприниматель Насими Мамедов был оправдан коллегией единогласно.
Анна Андреева © Вечерние ведомости
Читать этот материал в источнике
Читать этот материал в источнике
По факту стрельбы в ТК Каменска-Уральского возбуждено уголовное дело
Четверг, 21 ноября, 20.51
Екатеринбуржцам напомнили о рисках прогулок по льду
Четверг, 21 ноября, 19.39
Свердловчанку осудят в Челябинске за контрабанду в крупном размере
Четверг, 21 ноября, 18.55